Камакура, 28.12.16


Прослушать или скачать Never Let Me Go бесплатно на Простоплеер

Когда летели домой из Токио, пересматривали БТ-муви, случайно оказавшийся на маке, и это немного примиряло нас с действительностью, с турбулентностью, бушующей снаружи, с турбулентностью, бушующей внутри.
Наблюдала за работой Ацуши в звукозаписывающей кабине, когда он, не в силах стоять спокойно, с нутряной дрожью выталкивает из себя объемные гласные и шипящие консонанты, упирает одну руку в худой бок, а другую кладет на подреберье или вдавливает в диафрагму, копается в своих внутренностях, контролирует все движения тела, и вспоминала детство. Композиторский дом на Красной Пресне, мамины друзья музыканты, певцы, то, как они распевались, репетировали, учили студентов. Это ковыряние в своем чреве успокаивает меня, перебрасывает на знакомую территорию, для меня это сродни воспоминаниям о бабушкином варенье или рыбалке с дедом на деревенской речке. Когда суешь ладонь или кулак под дых, а потом выталкиваешь его движением во время пения, это называется «идти на кулак». Смысл в том, чтобы плоть уперлась в руку, значит диафрагма правильно работает. Это и упражнение, и очень хорошая проверка себя. У вокалистов вообще сложные и трепетные отношения со своим телом, и если видеть то, что они делают с собой, когда они раздеты, может сделаться дурно. То ли ты на приеме костоправа, то ли в спортивной секции, то ли в чуме шамана – сложно решить. Все оно двигается и живет собственной жизнью под этой тонкой человеческой кожей, кует звук, как в горниле. И нет ничего прекраснее, чем видеть эту концентрацию силы, терпения, умения, опыта, боли, желания. Вещи, на которые я могу смотреть вечно: рука каллиграфа, игла швеи и тело поющего человека.
Когда я задремываю, мне снится океан небывалого цвета яшмовой лазури, цвета 碧, и мне кажется, что он и правда несет меня домой.

увидеть

* * *

Год для нас продолжается, и муж, сорвавший спину, а также воспалившийся лимфоузел в моей подмышечной впадине прозрачно намекают, что эта вечеринка еще задаст жару. И все же есть чувство, что буря утихла и океан снова стал ласковым.
Люблю эти первые дни календарного нового года, когда ничего не работает и не движется, вакуум, невесомость, время, когда можно просто раствориться в небытии, заварить честь по чести печеный рисовый чай, перебрать украшения, проветрить одежду, приготовить блюдо за 4 часа, а съесть за 15 минут, утопить целый вечер в бессмысленных и сладостных разговорах с родней – о еде, другой родне, покупках, 31 способе приготовления кимчи. Из очередной поездки вернулся мужнин брат, и мы упоительнейше болтаем о горах, в которые влюблены без памяти, о храмах, цветущих сливах, ЛСД, Тарковском и балеринах. С каждым разом он как будто – не моложе, нет, но гибче, острее, проницательнее, и вместе с тем все такой же наполненный спокойствием и приятием. Человек, который резал людей, камень, дерево, ваял, рисовал, поднимал в воздух самолет, летел вниз с парашютом, запускал вещи в космос, ставил рекорды Гиннеса, взошел на Тибет, победил рак на последней стадии, пел оперу, объехал полмира, растит тринадцатилетнюю дочь – и в каждом своем начинании шел до конца, до результата, до отдачи. Если бы я не знала его лично, пожалуй, не поверила бы, что такой человек вообще существует. В этом году ему 50, и глядя на его острое красивое лицо и чуткие руки врача, я совершенно перестаю понимать, каким «должен» быть мужчина в 50. Может, как раз таким?
Деверь никогда не был приверженцем лингво-социальных корейских традиций, которые перекочевали в русский язык и переконвертировались в жесткое разделение обращений на «ты» для женщин и младших и на «вы» для старших и мужчин. Так и выходит, что с мужем я только на «вы», а с ним всегда на «ты» – обстоятельство, которое всегда поднимает пару бровей в компании дальней родни, незнакомой с его либеральными взглядами.
- Ты мне сломанный зуб очень классно нарастил, могу теперь все салаты пережевать, – хвастаюсь я, трогая языком протез. – Наверно долго прослужит.
- Там хороший материал. Как раз вчера одному пациенту несколько зубов с ним сделал. Мужик мой ровесник, едва ли не первый раз зубы пришел делать, причем с идеями совершенно безумными, мол, выдери мне все и вставь новые. Почему-то люди просыпаются к 50 годам, когда с той стороны уже стучат, а до этого им на собственные зубы наплевать, как будто не их рот.
- А в 50 стучат с той стороны? Мужчине?
- Постукивают, да. Ну…это конечно все следствие наших рационалистических паттернов мышления, люди любят всякие системы, таблички, цифры. Цифра пугает, хотя в чем разница между 48 и 51 ни один мужчина тебе внятно не объяснит. Наверное, это тот возраст, когда у мужчины накопился довольно большой опыт – если, конечно, он жил, а не проживал свое время – а сил еще достаточно на…многие вещи. Но есть предчувствие, что это очень ненадолго. Если представить себя деревом, то что-то там в корнях уже начинает подгнивать и не так мощно качает из земли воду, и с каждым годом это все будет только слабеть, мало-помалу. И вот этот пик опыта и силы, смешанный с предчувствием конца, рвет крышу.
- Мне кажется, в этот момент человек либо способен сделать что-то невероятное, воплотить какой-то грандиозный проект во время такого вот горения, либо все это находит зачастую какие-то уродливые воплощения. Романы с 13-летними девочками, покупка яхты на деньги с проданной квартиры, что-то такое.
- Мужчин пугает беспомощность, причем чаще всего именно физическая. Отсюда, кстати, внезапные вспышки интереса к своему здоровью, на которое было плевать до тех пор, пока копье в спине не мешало спать по ночам, как в анекдоте. А тут…что, если через 10 лет я не смогу подняться на ту гору? Или просто пройти пару километров? Или даже выйти на улицу? Что, если кому-то придется вести меня до туалета? Женщины решают проблему проговаривая, это их способ борьбы с психологическими проблемами – вербальный дискурс, сужение контекста и бесконечная проработка. Позвонила подруге, рассказала маме, написала в дневнике, снова позвонила подруге, сама с собой обсудила. Мужчины в массе своей гораздо менее эффективны, поскольку переваривают проблему в себе – до помутнения. А то, что не находит выхода, непременно растет, ну и вызревает во что-то вот такое неприглядное. Мой сосед, например, выпил 8 таблеток феназепама и мне пришлось влить в него 2 литра воды. Так что «выдери мне все зубы» – это еще ничего.
- Это тот момент, когда человека может спасти только творчество. Вообще – в любой момент, когда он на краю чего-то нехорошего. В последнее время много об этом думаю.
- Точнее умение почувствовать эту необходимость выплеска в творчестве. Первое, что должно прийти к человеку – это инстинкт самосохранения. А поскольку творчество – это то же самое создание дискурса, какой-то внутренний диалог, то выходит, что мужчина всегда должен быть немного женщиной. Непременно.

котобаА еще у меня на рабочем столе теперь живет такая магическая штука из-под его рук. Она спит и видит чудесные сны о битвах прошлого.



* * *

На второй день мужниных страданий и передвижений с опорой на меня или стеночку свекровь не выдержала и решила, что время для кардинальных методов лечения, то есть моксы. Мокса – это прижигания в точках концентрации боли скрутками из трав. Обычно используется горькая полынь. Вообще говоря, “мокса” – тибетское слово, корейцы называют полынные прижигания “тыми”.
Существует множество правил сбора трав для тыми, а также правил выполнения самой процедуры. Например, тыми не делают при жаре желчи, при болезнях крови, вблизи «дверей» органов чувств, а также после еды.
Уложив мужа на живот, свекровь озабоченно ищет пакетик с сушеной полынью.
- Тыми – великая вещь. Раньше только этим и лечились. Бабка Ге Хва о-о-очень часто делала, все болезни лечила так. Половина города к ней ходила. Растяжения, нагноения, ревматизм – все лечила. И сама ну такая была мазохистка. Это же больно, до слез больно, а бывало встанешь утром, видишь: из ее комнаты дым идет. Бабка себя лечит, значит. Прижигания сделает, лежит, говорит – ооо, хорошо. Все меня порывалась научить, а я отказывалась. Дура была, теперь делаю кое-как, всему нужно учиться. Так что, Юля, смотри и запоминай, когда я помру, ты будешь делать. Ну и вообще, теперь сама будешь делать, не стану же я к вам ходить.
Сначала нужно взять спичку и понадавливать на больное место, найти са-амые больные точки. Женщинам всегда делают нечетное количество точек, нечетное количество скруток и нечетное количество дней, а мужчина – четное, стало быть. Мы сделаем 4. Плохое число, но 6 – слишком много, он взвоет. Человек сам должен тебе подсказать, какие точки самые больные. После этого вдави спичку в кожу и сделай лунку, чтобы пометить, сюда же будешь класть тыми. Тыми нужно уметь собрать. Мать нас всегда в детстве выгоняла в поле, летом, есть только один день – 6 июня, когда надо все собрать. Собирать должны невинные девочки и только левой рукой. Да еще день подгадать…короче, нелегко это, у меня совсем мало тыми осталось.
- Вон, Юлю пошли собирать летом, – отзывается муж, готовясь жевать подушку.
- Ты глупый? Говорю же – невинные девочки, а не твоя жена. Не знаю теперь, где взять, надо родню просить послать детей в поле на сбор. Лежи уже. Помню, в детстве у тебя рука загноилась, ну куда там идти в деревне, пока до врача дойдешь, рука уже отвалится. Поймали тебя, стали тыми делать. Быстро все прошло. Но как же ты орал, вырывался, русские твои вопли слышали, думали себе черт знает что. Пацана там убивают. А сосед твой, мальчик 13 лет, спокойно-спокойно сидел. Тоже ему лечили руку, не пискнул даже…Значит, теперь, когда точки нашла, надо скрутить немного травы в такой конус, чтобы низ был округлый, а кончик острый, как фитилек. Ставишь эти штуки на больные точки и поджигаешь. Человек, конечно, будет шевелиться, может, кричать, потому что больно очень. Если что, надо на него сесть задницей.
Муж рвет подушку.
- Ужас! – выражает он мнение. – Чего больно так?
- Первая порция всегда больно, потом полегче. Чтобы немного боль разбавить, можно потереть вокруг тыми ногтем. Ну или сесть на человека задницей.
Пока третья порция угольков прожигает мужу спину, он уже безразлично смотрит в стенку.
- Шрам останется, конечно, – предупреждает свекровь. – Но ничего, тебе уже можно и в шрамах ходить, жена-то есть. Еще три дня и полегчает.
На третий день муж встал с постели без моей помощи.