Когда я болею, я смотрю это видео. В конечном итоге, это привело к тому, что оно стало ассоциироваться у меня с физическими мучениями, стоит мне наткнуться на него в то время, когда я бодра и весела.))
Однажды я посмотрела его подряд не меньше девяти раз – это было во Вьетнаме, когда мне случилось очень, очень сильно отравиться. Вообще говоря, если вы вдруг имели несчастье отравиться где-нибудь в Азии, советую деятельно запаниковать и немедленно позвонить по телефону, означенному в вашей страховке. Но со мной это было уже не в первый раз, и даже не во второй, я знала, как себе помочь, и тогда нужно было вот это самое – перетерпеть. И я терпела, а Джон и Рути мне помогали. Я даже подпевала, Бог мой.
Это тот случай, когда у людей есть стул, ещё один стул, стол и их гениальность. С помощью всего этого они делают мэджик. Если бы у Джона не было такого чудесного мужа, который терпит его гениальность, и бэрроу-ваты испепеляющий энергии, и привычку показывать интимные части тела в самых неподходящих местах, и его шотландское обжорство, и ещё много чего другого, ну и, в общем, если бы Джон играл за другую команду, я бы мечтала, чтобы они с Рути поженились. Потому что он вжаривает так же феерично, как и она, а она вжаривает так же феерично, как и он. Их дети светились бы в темноте, победили мировой терроризм, голод в Африке и глобальный экономический кризис.
А ещё просто приятно увидеть старую школу. Тех, кто ещё помнит Патти Люпон и учился петь по «Звукам музыки» и «Хеллоу, Долли!». Мерцающее, неконвертируемое в слова очарование старых мюзиклов, оно как будто бы всё в крапинку и точечку, как древняя, потрёпанная киноплёнка. Где-то подклеенный разрыв, где-то затемнение, где-то тоненький волосок.