UPD: Завтра несу на почту следующую порцию книг. Если кто-то хочет вскочить в последний вагон – велкам. Пока что не знаю, будет ли еще до конца лета время для отправлений. Но в сентябре обязательно будет презентация книги в РГБМ, там ее тоже можно будет купить. А еще будет большая и интересная лекция о вьетнамской и китайской поэзии! Приходите!
Вот уже две недели я занимаюсь тем, что отдаю лично в руки и отсылаю по почте книги. Ощущения непередаваемые. Очень радостно знать, что этими теплыми (и не очень) летними вечерами люди приглашают к беседе моего любимого автора, через тысячи километров, через лунные прибои Китайского моря, сосны и лиственницы Северного Вьетнама, через фиолетовый, вечно-туманный хребет Чыонгшон, через годы и годы чужой, очень непростой жизни. Спасибо вам, друзья, за ваше внимание, за перепосты, за то, что рассказываете об этой редкой книге своим знакомым, я все знаю, все вижу, очень вас благодарю.
Тем более приятно видеть ваши фотографии, на которых запечатлено, как книги теперь обитают у вас дома.
Одному моему читателю сборник даже явился во сне, который сбылся спустя несколько дней. Родственница наших близких друзей пережила клиническую смерть, и с тех пор ее посещают сновидения, которые затем перевоплощаются в события, происходящие наяву. Так вот, дошло Бог весть до чего. Мы с мужем устроили на вечеринке его крестницы сюрприз, привезли книги в подарок и оставили их у хозяйки торжества, никто, кроме нее, даже не знал о том, что книга издана. А эта дама подходит вдруг к ней и говорит: «Знаешь, мне тут сборник восточной поэзии во сне приснился. Хочу скорее прочесть его. Только не знаю, где же мне его взять?» Хозяйка, побледнев, вручает ей книгу, а та, едва взглянув на обложку, говорит: «О! Так вот же он, его-то я и видела».
Одним словом, восточную поэзию, как и столетия назад, окружают шёпот духов и движения стихий.
котобаХочется сказать одну, быть может, неправдоподобную с первого взгляда вещь: проявляя интерес к изданиям, подобным этому, вы действительно поддерживаете авторов-востоковедов, открываете дорогу новым зарубежным писателям и поэтам, еще не известным в России и СНГ, еще не переведенным; когда такое хорошее и честное издательство, как «Гиперион» видит, что книгу покупают, оно дает добро на следующую публикацию, и кто знает, может быть, этой следующей публикацией будет произведение именно вашего любимого восточного автора, а вы еще даже не знаете, что он ваш любимый.
Востоковедение в России, как и большинство гуманитарных дисциплин, выработку которых никак нельзя намазать на хлеб (хотя тут, конечно, глобальный парадокс, при желании нашу выработку на хлеб намазать как раз очень можно), переживает тяжелые времена. И, тем не менее, шансы издать что-то хорошее и редкое все еще есть. Только сегодня я встречалась с руководителем издательства РГГУ и по совместительству директором книжного магазина «Кентавр», и он пообещал мне бесплатные публикации по теме Востока. А обязана я этому предложению не в последнюю очередь тому факту, что небезызвестный сборничек «Orientalia et classica» очень хорошо раскупается.
P.S. Если вдруг кто-то хочет от меня посылку, сообщите, пожалуйста. Сегодня получила еще один заказ из Ирландии (sic!), но буду ждать, вдруг еще будут. Каждый день ходить на почту не кузяво.
***
А в воздухе уже слышится запах умирания. Едва успев налиться соком и перезрело лопнуть, еще свежие, еще холодные от недавних весенних дождей, падают на землю бутоны, целые гроздья, прямо с цветоносами, покрытыми ржой. Скупое северное лето, отливающее серебром почерневших заборных досок, клонится к закату. И от ощущения этой преждевременной смерти по вечерам замирает рука над листом бумаги, и ломит в костях, заволакивает в глазах, а все равно не спится. Муж сидит по правую руку, за одним рабочим столом со мной, длинным и белым. Кот облизывает его пальцы, а он облизывает бок кота. Почувствовав запах человеческого естества, кот начинает чистить шубку, потом снова лижет мужу пальцы… Бессмысленный, бесконечно исполненный смысла круговорот торопливых и забавных движений.
Только они и примиряют меня с этим летом.
Они и еще – чай.
В связи с этим – цитата из Сюй Цзэшу.
«Наставление о чае»
(цитата по В. Малявину, из «Повседневной жизни Китая в эпоху Мин»):
Время для питья чая
Чай можно пить в такое время:
когда ты празден;
когда слушаешь скучные стихи;
когда мысли спутаны;
когда отбиваешь такт, слушая песню;
когда музыка умолкает;
когда живешь в уединении;
когда живешь жизнью ученого мужа;
когда беседуешь поздно ночью;
когда занимаешься учеными изысканиями днем;
в брачных покоях;
принимая у себя ученого мужа или воспитанных певичек;
когда посещаешь друга, возвратившегося из дальних странствий;
в хорошую погоду;
в сумерки дня;
когда созерцаешь лодки, скользящие по каналу;
среди раскидистых деревьев и бамбуков;
когда распускаются цветы;
в жаркий день, у зарослей лотоса;
возжигая благовония во дворе;
когда младшие покинули комнату;
когда посещаешь уединенный храм;
когда созерцаешь потоки и камни, составляющие живописную картину.
***
Прошлым вечером созерцала потоки и камни, воплощенные в человеческих лицах.
В Китае, а затем и в Японии гармоничные лица, обладавшие рядом необходимых признаков, и, наоборот, лишенные определенных качеств, считались такими же богоугодными, как и красивый природный ландшафт «воды-горы». В классической литературе этих стран не найти отрицательного персонажа с красивым лицом, Ален Делон – и его предтечи – как воплощение красавца с демонической натурой или же роковые женщины Танидзаки (например, Сюнкин), появились уже под занавес и очень увлекли этим конфликтом внутреннего и внешнего авторов начала и середины XX в. Седая старина была покойна и консервативна. Если человек носит камень в сердце, у него над губой обязательно должна расти волосатая бородавка.
Об этом не так часто говорят, но в Японии до сих пор жива традиция «выбирать» современное воплощение принца Гэндзи как носителя абсолютной мужской красоты и изящества. Нынешней его инкарнацией признан актер театра кабуки Бандо Тамасабуро V.
А вот и он, готовится выйти на сцену. И в чертах лица, и в макияже, конечно же, царствует предыдущая эпоха.
***
А вот еще Мишель Пастуро делится интересным в своем исследовании «Синий. История цвета». Для историков и культурологов не секрет, что основными цветами древнего человечества были черный, красный и белый. Вопреки распространенному мнению, эта триада царствовала не только в Европе, породив со временем цветовую символику Мабиногиона с его белым снегом, алой кровью и черными воронами, «Белоснежку», «Красную шапочку» и другие кочующие сюжеты. Причины тому были разные. Во-первых, черный и красный красители было легче всего добыть, в то время как синий (особенно в Европе) получали с большим трудом, в основном из вайды. На Востоке синюю краску в большом количестве получали из индиго, но цвет одежды при этом получался столь насыщенным, что ассоциировался с черным.
Красный цвет чрезвычайно репрезентативен и вызывает эмоциональный отклик практически у любого человека, естественным образом он ассоциируется с кровью, войной, телом, деторождением, невестой, празднеством, здоровьем. А древнему человеку «нравились» простые и четкие ассоциативные связи.
Белый, в противовес красному, не обладает столь обширным символическим наполнением, и при этом в наши дни он превратился в самый любимый на Западе цвет. Пастуро предполагает, что именно его «неопределенность» не в последнюю очередь этому и поспособствовала. Человек, не знакомый с историей цвета, в лучшем случае скажет, что для европейской культуры синий – это цвет Богоматери, французских королей, благородства и… чего-то еще такого же неплохого. В целом же синий нейтрален и не вызывает никаких резко отрицательных или, наоборот, чрезвычайно положительных ассоциаций. Одеваясь в синее или выбирая синие вещи, европейцы в какой-то мере уходят от крайностей. Запад, а за ним и многие страны Востока, избрали синий цветом повседневной и деловой одежды, школьной формы, респектабельных товаров, бесчисленных логотипов. Абсолютное большинство опрошенных в странах Европе на вопрос о любимом цвете отвечает «синий». Только в Испании и Латинской Америке ситуация несколько другая.
Но вот что интересно. В Японии, единственной не-западной стране, где проводятся такие исследования, перечень любимых цветов выглядит так: на первом месте белый (30%), затем черный (25%) и красный (20%). Все «первородные» цвета человечества, никакого желтого, зеленого или синего. Такая ситуация, отмечает автор, создает большие сложности для многонациональных корпораций японского происхождения. Например, в рекламе им приходится придерживаться двух различных стратегий: одна нацелена на отечественного потребителя, другая – на западного. Американцу – голубой рекламный плакат, японцу – бело-красно-черный. (Исследование, о котором пишет Пастуро, проводилось не так давно, в начале 2000-х).