Прислали мне тут цвета. Не могу не поделиться. А за окном всё тот же монохромный пейзаж.
ни о чём конкретноВот и заканчивается этот кошмарный месяц воды, самый трудный для меня, самый тягостный - сколько себя помню. Месяц, который на Востоке называют "порой холода и цветов", обманчивый, зыбкий, месяц противоречий и парадоксов. Пишут из Токио, что сакура сошла с ума, зацвела много раньше положенного. А у нас в Москве в ночь на двадцать четвёртое марта снежный буран. Дива дивные зрелись тогда, чуда чудные деялись сами...(с)
Но что люблю, так это тихий, медленный снегопад в конце марта, когда уже не так холодно, как в феврале, и унялся пронизывающий ветер, и снег падает крупный, рыхлый, так как бы нехотя, с ленцой. Особенно в сумерках. Сонный, сонный монотонный мисимовский снег.
Тадэсина и рикша помогали Сатоко сесть в коляску, она уже наполовину поднялась, и Киёаки, откинувшему полог, чтобы впустить ее, показалось: Сатоко с этими снежинками на волосах и сзади на шее, приблизившая, вместе с залетающим снегом, улыбку белоснежного сияющего лица, внезапно возникла перед ним посреди какого-то монотонного сна. Это ощущение усиливал и крен коляски, потерявшей устойчивость под тяжестью ее тела. (...)
Киёаки прямо перед собой видел это лицо с закрытыми глазами. Слабо различимы были только накрашенные яркой помадой губы, лицо с неясными контурами колыхалось, так колышется задетый ногой цветок. (...)
Поцелуй прервался. Это походило на пробуждение против воли: ты еще во власти сна, но не можешь противиться утреннему солнцу, проникающему сквозь тонкую кожу век, и цепляешься за слабые остатки сна. Именно в такие минуты постигаешь его подлинную прелесть. (...)
Киёаки опустил глаза. Словно белая мышка, боязливо выглядывающая из зеленой травы, внизу из-под пледа робко смотрел кончик женского пальчика в белом носке. Его чуть припорошило снегом. (...)
Небо над головой казалось пучиной вихрящихся снежинок. На лица сразу посыпался снег, он залетал даже в раскрытый рот. Как хорошо было бы вот так зарыться в снег.
Юкио Мисима, "Весенний снег".
Но даже в этом снеге нынешний март нам отказал.
* * *
Ученик уехал в Англию, а мне оставил стопку сочинений на проверку. Нет сил взяться. Последнее его изложение до сих пор ещё живо в моих воспоминаниях.
Есть такой хрестоматийный текст, затасканный донельзя - про то, как Пущин навещает Пушкина в ссылке.
Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату. На дворе страшный холод. Смотрим друг на друга, целуемся, молчим! Он забыл, что надобно прикрыть наготу, я не думал об заиндевевшей шубе и шапке.
Ну и прочая сентиментальщина, не трогающая уже чёрствые сердца современной молодёжи. Туан Ань, не мудрствуя лукаво, написал изложение с таким вот эпизодом, который, надо сказать, даже у него самого вызывал много вопросов:
Выскочив из саней, Пущин схватил Пушкина в охапку и утащил в комнату. Пушкин был почти голый, а Пущин в шубе и шапке. Они долго целовались и молчали.
Я не знаю, как это править. Я не хочу это править. Нигде не приврал пацан, всё как на духу выложил. Как он будет сдавать свои чёртовы экзамены-стандарты, как. Не хочу даже думать. Для него эти культурные реалии - всё равно что для нас каноны ваяния апсар, а может, и подале. Какие шубы, какое ещё крыльцо, и почему они целуются? Из сайгонского притона, что ли? Хотя в Сайгоне и просто так на улицах целуются, всем наплевать давно.
* * *
Насчёт переводов меня тут спрашивают. Я не могу переводить быстрее, да и не хочу. Наверное, это не совсем даже перевод, а скорее анализ текста, и мне нравится делать всё честь по чести. Пардон. Ну и жизненные обстоятельства тоже мешают, если честно. Было бы больше времени, дело двигалось бы быстрее, ну и ещё много "бы".